Похоже, для Белого Дома результаты исторической по замыслу беседы менее понятны, чем для Кремля. Официальное американское сообщение о переговорах вчетверо короче, чем российское. Даже белодомовское обозначение мероприятия (video call — видеозвонок) выглядит куда скромнее, чем кремлевское («встреча в режиме видеоконференции, продолжительная беседа»).
При этом формальное содержание обоих заявлений выражает полное несовпадение по всем пунктам.
Путин по поводу «внутриукраинского кризиса и отсутствия прогресса в выполнении Минских договоренностей 2015 года» сказал, что «не следует перекладывать ответственность на плечи России, поскольку именно НАТО предпринимает опасные попытки освоения украинской территории», и что «Россия серьезно заинтересована в получении надежных, юридически зафиксированных гарантий, исключающих расширение НАТО в восточном направлении».
А Байден выразил глубокую озабоченность Соединенных Штатов и их европейских союзников по поводу «эскалации Россией сил вокруг Украины» и дал понять, что США и их союзники «ответят решительными экономическими и другими мерами в случае военной эскалации».
Поскольку оба повторили то, что уже говорили раньше, переговоры вроде бы можно считать провалившимися.
Джо Байден грозит санкциями в случае российско-украинской войны. Судя по разъяснениям его подчиненных, например, Виктории Нуланд и Джейка Салливана, это не только блокировка «Северного потока-2», но и примерно такие же запреты (вплоть до отключения от SWIFT), какие были наложены на Иран. Они действительно сильно ударили по иранцам и их экономике, но, надо заметить, не смогли пошатнуть иранский режим и даже почти не лишили его задора.
А Владимир Путин, требуя «юридически зафиксированных гарантий» насчет нерасширения НАТО (т.е. непринятия в него Украины), добивается от Североатлантического альянса невозможного. Примерно таким же порядком и в той же логике член НАТО Польша могла бы требовать неучастия Белоруссии в ОДКБ, ссылаясь на предполагаемую опасность для себя от присутствия в соседней с ней стране российских военных и систем вооружений.
Не очень понятна и сама вера Путина в чьи-то формальные гарантии. Он вроде бы не должен искать в них опоры. Ведь в собственном его политическом инструментарии мало кто из экспертов обнаруживает скрупулезное отношение ко всякого рода формализмам, юридизмам, торжественно подписанным бумагам и т. п. Даже и в нынешнем его релизе, с одной стороны, борьба за Донбасс определяется как «внутриукраинский кризис», а с другой — Россия обозначена как участница этого кризиса, противостоящая «деструктивной линии Киева» и «провокационным действиям Киева против Донбасса».
Так что если целью видеозвонка было о чем-то договориться, то его результат равен нулю. Но, думаю, правы те, кто считал, что задача мероприятия изначально была другой. И Кремль, кажется, плагает, что она более или менее решена.
В российском релизе, в отличие от американского, полно позитивно окрашенных слов и выражений.
«Президенты вспомнили о союзничестве двух стран в годы Второй мировой войны». «Союзничество должно служить примером для выстраивания контактов и совместной работы». «Отмечена важность сохранения духа Женевы». «Лидеры условились поручить своим представителям вступить в предметные консультации». «Подчеркнуто важное значение активно ведущегося диалога». «Россия и США будут продолжать диалог».
Позитивен и общий вывод кремлевского сообщения о саммите: «В целом разговор носил откровенный и деловой характер». То есть, при несогласии по всем пунктам («откровенность»), приняты некие практические («деловые») решения.
И почти дружелюбным был тон президентского помощника по внешней политике Юрия Ушакова, когда он разъяснял суть переговоров. Стороны, по его словам, будут теперь чаще встречаться на разных уровнях, подтянут переговорщиков и может быть даже к чему-то придут. Ушаков по своему статусу лучше осведомлен, чем Песков, и явно ближе к тому, что называют дипломатией, чем российский МИД. Видимо, он транслирует удовлетворение, которое осталось у его шефа от беседы с президентом США.
Значит ли это, что Байден показался Путину не таким уж решительным и опасным? Не совсем исключено и это, но в текущем плане для российского вождя более важным был, как и ожидали, сам факт двухчасового общения на высшем уровне. По причинам, насчет которых единого мнения нет, Путин весьма ценит такие саммиты.
И теперь у него нет причин жаловаться. Конечно, поругались, но в спокойном тоне. Ни в чем друг с другом не согласились, однако интонация общения была деловитой. Высокие собеседники, видимо, не обличали друг друга, как это почти уже в обязательном порядке делает Лавров, когда встречается с коллегами.
Так что и у Байдена были причины облегченно вздохнуть, когда прощались. Тем более, условились поручить переговоры членам руководящих команд с обеих сторон.
Так будет ли война? А вот непонятно. Об этом только еще предстоит потолковать Козаку, Салливану, Ушакову, Нуланд и прочим вовлеченным фигурам, кроме, видимо, представителей официального Киева. Потому что у Кремля теперь только один собеседник — Белый Дом.
Сергей Шелин
Подпишись: